Великий океан - Страница 157

157

Письмо было любезным и даже просительным, но уплата денег через Гвадалахару могла не произойти вовсе. Губернатор словно забыл об инсургентах.

— Пускай вместо оплаты дозволит нам промысел бобров в бухте Святого Франциска, — посоветовал Кусков. — Так способней и выгодней и для нас и для него.

Предложение Ивана Александровича поддержал комиссионер Хлебников. Внимательный и деловитый, он трезво оценивал положение и с особой симпатией относился к действиям Кускова. Но мнение свое держал про себя. Алексея капитан-лейтенант не спрашивал.

К вечеру он написал ответ.

«Губернатору Новой Калифорнии, начальнику войск его католического величества дону Пабло Винценто де Сола».

Гагемейстер писал письмо не торопясь, обдумывая каждое слово, и в заключение просил ответить лично ему уже в Ново-Архангельск.

Кускову письмо он даже не показал. А через два дня «Кутузов» отбыл на Ситху.

— Ну вот, побыл, будто дело сделал, будто помог, а только руки опускаются… — сказал Алексей, глядя, как все меньше и меньше становятся на горизонте паруса. — Будто крыла подрублены. Неспроста он приехал, Иван Александрович!

Кусков ничего не ответил.

Глава шестая

Капитан-лейтенант Гагемейстер прибыл в Ново-Архангельск в начале ноября. Корабль «Суворов» стоял уже здесь больше месяца, успел выгрузить товары и сдать их на компанейские склады. Командир судна лейтенант Понафидин, по распоряжению Баранова, готовился к приемке мехов для продажи их в Кантоне.

— Сейчас распоряжаюсь здесь я, сударь, — несколько резко сказал Гагемейстер, выслушав Понафидина. — Где господин главный правитель?

Трудный переход из Росса, беспрестанные дожди, хмурая гавань Ново-Архангельска, а главное, предстоящая встреча с Барановым, которого капитан-лейтенант всегда побаивался, расстроили его, и он не мог сдержаться даже перед благодушным командиром «Суворова».

— На Озерном редуте, господин капитан-лейтенант, — поспешно отрапортовал Понафидин. — На Горячих ключах. Там дом для больных достраивает.

— Пригласить сюда немедля!

Горячие ключи находились милях в двадцати от Ново-Архангельска, возле того мертвого озера, на берегах которого когда-то путешествовал Павел. За черным бездонным водоемом находились серные источники с такой горячей водой, что пар распространялся по всей узкой долине. Здесь Баранов приказал заложить небольшой редут, обнести его палисадом, поселил четверых зверобоев. Серная вода помогала изгонять ломоту в костях, простуду. Сам правитель ездил не раз лечить поясницу и ноги. Здесь же он решил поставить настоящий дом-больницу, собирался выписать лекаря.

Узнав о прибытии Гагемейстера, он в тот же день вернулся в Ново-Архангельск. Он уже знал от Понафидина, что командир «Кутузова» едет с особыми полномочиями, может быть такими, какие когда-то были даны Резанову. Но, сравнивая Гагемейстера с покойным камергером, правитель усмехнулся. Резанов — умный и государственный человек, а недавний лейтенант, пожалуй, только и силен в арифметике да в навигационных приборах.

Однако он встретил его приветливо. И само собой вышло так, что Гагемейстер, собиравшийся принять Баранова на корабле, сам поехал к нему во дворец и, досадуя на себя, не сумел даже точно высказаться о цели своего приезда.

— Добро пожаловать, Леонтий Андреянович! — сказал Баранов, разглядывая старого знакомца. — Почитай, все десять годов не видались?.. Серафима! — негромко окликнул он через дверь домоправительницу. — Свари нам пуншу!

И капитан-лейтенант, почти не пивший спиртного, тоже не мог отказаться. Он мог в любую минуту предъявить бумагу Главного правления, смять, уничтожить старика. Для этого надо было только сделать ревизию. Но даже заявить о ней у него сейчас не поворачивался язык.

Чтобы подогреть себя, он начал говорить о Россе. Он рассказал о свидании с комендантом президии Сан-Франциско, о своих впечатлениях от самой колонии, подчеркнул ее убыточность, пунктуально и длинно изложил все, по его мнению, недостатки и промахи тамошнего правителя.

— Господин Кусков по моей инструкции там поступает, — ответил Баранов спокойно. — А коли что от себя делает, — честь и хвала ему. Мужик он с головой и нашего доброго имени не уронит. Земля ж там на рубеже с католическим величеством, сами изволили видеть, сударь… Что до бобров и прочего — я уже писал господину Булдакову: и колодезь вычерпать можно, ежели без остановки брать воду. У нас на Росс один расчет — хлеб. Только для того потребны люди, а у Кускова сорок человек всего с алеутами. День и ночь о том думаю…

Баранов говорил медленно и так же медленно ходил по зальцу. Низенький, в черном сюртуке, совсем облысевший и сутулый, он все же не производил впечатления дряхлого старика, каким изображали его в Санкт-Петербурге. Прежний умный, проницательный взгляд, уверенная речь, маленькие, заложенные за спину руки…

Гагемейстеру показалось, что Баранов уже знает или догадывается об истинной цели его приезда и вот-вот сейчас заявит сам. Капитан-лейтенант даже поднялся, чтобы утвердительно кивнуть головой. Но Баранов допил свой пунш, поставил на очаг толстостенный стеклянный стакан, взял картуз.

— Пойдем, Леонтий Андреянович, — сказал он добродушно. — Покажу перво-наперво магазеи. Все ревизоры должны начинать с оных.

Гагемейстер поспешно надел треуголку. От чувства бессилия перед Барановым он даже побагровел. Но возразить ничего не смог.

Александр Андреевич проводил его на склады, сам отпирал тяжелые замки, показывал шкуры морских бобров и котов — сотни тюков, лежавших уже не один год, показал наполовину пустые провиантские магазины.

157