Великий океан - Страница 159

159

Он кончил читать, сложил бумагу, снял очки,

— Извольте видеть, сударь, разбоем не занимаюсь, чужие владения не захватываю, с державами не воюю. А в Калифорнии вам самому дела отменно известны.

Неожиданно разболелась спина — продуло при переезде на шлюпке. Баранов поднялся с кресла, нашел свой картуз и накидку.

— Ветер крепкий будет ночью. Байдары закрепить нужно, — сказал он, заканчивая разговор.

Почти то же произошло и в последующие встречи. Капитан-лейтенант готовился к разговору, настраивал себя держаться со стариком независимо и резко, но ничего не выходило. В присутствии правителя он не решался предъявить ему ни одно из своих обвинений.

А проверка магазинов и книг действительно подтвердила возможность неблагополучия. Книги велись не изо дня в день, товары и припасы отправлялись без подробных ведомостей, отчеты Кадьякской и Уналашкинской контор вовсе не были представлены. Расходы казались огромными, одного рому было выпито на тысячи рублей. Тогда Гагемейстер решил окончательно, что перед ним чудовищные злоупотребления и что руки у него развязаны.

Он вызвал Хлебникова, велел написать согласно секретной инструкции письмо Баранову. В нем, не объясняя ничего, сухо и кратко просил официальной беседы. Через час, пригласив командира «Суворова», вместе с ним, в полном парадном мундире, при шпаге и орденах, отправился во дворец правителя.

Теперь он был важен и строг. Он олицетворял власть.

* * *

Баранов читал у себя в зальце. В очаге трещали две плахи душмянки, распространяя тепло и легкий запах дыма, на столе стояли приготовленные Серафимой свечи. Было еще рано, но весь день ползли тучи и, казалось, вот-вот стемнеет. В ожидании прихода Гагемейстера правитель читал донесение начальника редута св. Михаила в Нортоновом заливе, доставленное еще вчера «Алеутом», вернувшимся из плавания к северным берегам Аляски.

Начальник сообщал, что промысел песцов был удачным, что китобойная шхуна неизвестной нации хотела пристать к берегу, но, увидев российский флаг на редуте, скрылась, что в крепостцу опять приходил старый траппер Кулик и сказал, что нашел золото. Однако после того как в пургу погибла его дочь Наташа, помогая индейской сквау с ребенком переправиться через Юкон, и собаки притащили на нартах ее замерзшее тело к стоянке старика, Кулик, видимо, тронулся умом. Один, с ружьем и котомкой, он все бродит и бродит по самым недоступным местам, неизвестно чем питаясь и как существуя. Злодей Лещинский, которого он все еще продолжает разыскивать, по всей видимости, бежал в Канаду…

Правитель забыл о Гагемейстере, о дневных заботах и делах, несколько раз перечитывал это место, воскрешая в памяти недавнее прошлое, горе не только его одного. Он помнил, как после гибели Павла Кулик и Наташа покинули Ситху, первый — чтобы найти убийцу, вторая — чтобы хоть куда-нибудь уйти. Он словно видел их через годы и пространства… Далеко-далеко, среди горных ущелий, через скалистые перевалы двигались двое людей. Высокий, сутулый старик нес поклажу и ружья, девушка шла налегке. Тоненькая, в длинной меховой парке, она часто останавливалась, смотрела на синевшую внизу лесную равнину, на белые хребты Кордильеров, на дальнюю, чуть приметную полосу океана. Потом догоняла спутника. Оба шли к верховьям Юкона, уходили в суровую страну, быть может, совсем…

— Александр Андреевич! Офицеры! — приоткрыв дверь, скороговоркой доложил Николка. Он переписывал бумаги в соседней горнице и первый увидел в окно Гагемейстера и Понафидина, приближавшихся к дому правителя.

Баранов положил на бюро донесение, снял очки… Сегодняшнее письмо капитан-лейтенанта против воли его расстроило. Он потому и перечитывал бумагу начальника редута, чтобы отвлечься от неприятных мыслей и успокоиться. За последнее время Гагемейстер все больше и больше вмешивался в дела правителя, пора поставить ретивца на место. Пусть что угодно потом докладывает в Петербурге!

Командиры «Кутузова» и «Суворова» вошли в комнату. Понафидин держался позади начальника и, видимо, был смущен. Он то и дело поправлял шпагу. А Гагемейстер, не задерживаясь на пороге, сделал несколько шагов к середине зальца, коротко поклонился, затем, глядя поверх головы поднявшегося из-за стола Баранова, сказал высоким, изменившимся голосом:

— По распоряжению Совета Российско-американской компании и господ директоров, сего числа вручаю вам, господин Баранов, бумагу, данную мне в Санкт-Петербурге.

Он вынул из-за борта мундира давно приготовленный пакет, чуть не уронил его, быстро подошел к столу и, положив бумагу, снова вернулся на прежнее место. Понафидин упорно глядел в угол.

Баранов молча, открыто посмотрел на офицеров, надел очки, вскрыл конверт. Чтобы лучше видеть, подошел к окну. Лысая, с остатками белых волос голова правителя склонилась над бумагой.

«Совета, учрежденного Высочайшею волею при Главном Правлении Российско-Американской Компании, под Высочайшим Его Императорского Величества покровительством состоящей. Ново-Архангельской конторе приказание».

Далее говорилось, что «Преклонность лет Главного правителя американских областей г. Коллежского Советника и кавалера Баранова, болезненные его припадки и двадцатипятилетнее пребывание там в беспрестанных трудах и заботах давали ему право на неоднократные требования об увольнении его от должности; посему хотя два раза отправляемы были ему преемники Кох и Борноволоков, но они за смертностью не достигли того края, а после того, третьего способного человека, правление Компании заместить не могло; ныне же встретило оное достойную к тому особу в лице предъявителя сего, г. флота капитан-лейтенанта и кавалера Леонтья Андреяновича Гагемейстера, начальника кораблей «Кутузова» и «Суворова»; в рассуждении чего Совет Российско-Американской Компании определил и с тем же г. Гагемейстер писал к г. Баранову, чтоб он ему сдал свою должность, капиталы и дела принадлежащим образом…

159