Великий океан - Страница 121


К оглавлению

121

Очень обидело и поведение Кускова. После всего проделанного, после похода, из которого они могли и не вернуться, такая встреча была незаслуженной. Он даже покраснел, подумав, что сказала бы Консепсия, увидев, как его отчитали, словно мальчишку. А он еще звал ее в колонию!..

Однако горячность его и обида постепенно проходили. Ровный гул прибоя, беспредельный простор, ветер, мешающий запахи хвои и водорослей, всегда его успокаивали. Остывая, он подумал о том, что Кускову приходится еще труднее и что своим вмешательством в монастырские дела он, Алексей, усугубил эти трудности. Но он не мог упрекнуть себя ни в чем. Если бы пришлось снова оказаться в таком положении, он снова бы поступил так, а не иначе.

Алексей повернулся к воде. Океан вздымал темные гривы волн. Они далеко уходили к чуть просветлевшему на горизонте небу. Низкий берег продолжал грохотать, разбрасывая камни и гальку. Но и небо, и океан не были грозными и мрачными, так же как и берег, и горы, и прерия, и новый форт с еще не потускневшим палисадом. Все это стало милее и дороже…

Вскоре начались дожди. Верфью и пахотой Иван Александрович занимался сам, Алексею поручил снаряжать котиколовов. На помощника больше не дулся — остыл, да сейчас было и не до этого. Из Сан-Франциско прибыл солдат, привез коротенькое послание Александра Андреевича Баранова, доставленное шкипером бостонского судна, заходившего в Ново-Архангельск. Шкипер собирался навестить колонию, но из-за непогоды вынужден был пройти мимо. Александр Андреевич сообщал, что в конце месяца «Вихрь» закончит обшивку киля медью и направится в Росс. Шхуна доставит товары для расторжки: железо, снасти. А главное, на «Вихре» прибудут несколько жен промышленных и жена Кускова с детьми.

Иван Александрович не ждал семью раньше весны. Его и тронула забота Баранова, и обеспокоила. Видно, перехвалил он главному правителю дела колонии. А кроме того, переход из Ситхи в эту пору труден. Ну, тут, конечно, настояла сама хозяйка. Тихая-тихая, а в любую погоду одна на байдарке управится. Недаром выросла у воды. В лодке он и увидел ее когда-то в первый раз, с черными косами, перехваченными вышитым обручем. Девушку окружали смуглокожие сестренки. Старшая дочь вождя, она заменяла им мать, и эта любовь к детям и необычная для индианки самостоятельность покорили тогда Ивана Александровича.

Сдерживая добрую улыбку, Кусков несколько раз перечитал письмо правителя, затем отправился на берег осмотреть и приготовить алеутские лодки. К приходу «Вихря» нужно промыслить хоть сотню шкурок котов — первую добычу нового заселения.

Вечером в казарме только и было разговоров, что о прибытии судна. Небольшой и хмурый Ново-Архангельск теперь, когда здесь лето ушло, а дождь лил и день и ночь и люди едва успевали просушить одежду, казался самым родным и обжитым местом на земле. Туда приходили корабли, съезжались охотники, зверобои, индейцы. Там были товары и ром, можно было поделиться рассказами о происшествиях, узнать все новости… Говорили о Наполеоне Бонапарте, захватившем все немецкие земли, беспокоились, что, чего доброго, посмеет еще напасть на Россию.

И, думая об опасности, нависшей над родной землей, забывали жестокости и горе, загнавшие их сюда. Несмотря ни на что, там была родина, и они — ее дети. Слушали с восторгом одного из поселенцев, старого суворовского солдата, бившего французов при Требии и Нови и перешедшего Чертов мост.

— Побьют и теперь, коли сунется. Весь народ пойдет, помяни слово!

Повеселев, затевали уже другой, тоже волнующий всех разговор о едущих сюда женах. Гадали — к кому.

— Наверняка твоя Серафима прикатит, — подшучивали над Лукой. — Она без тебя вовсе усохла.

Против обыкновения, Лука не огрызался, а, насупившись, мял свою бороду и не вылезал из угла. Он на самом деле скучал по Серафиме.

Промышленные тогда приставали к Нанкоку — князек все дни проводил в казарме, и с неизменным гоготом выслушивали всегда одну и ту же историю о том, как жена Нанкока ходила через день спать к соседу, у которого не было жены. И когда Нанкок ворчал на нее, она удивленно отвечала: «А кто же с ним будет спать?»

— Жалела, значит!

— И в аккурат через день? А по праздникам как же?..

Звероловы смеялись и отпускали шуточки до тех пор, пока разъяренный князек не вскакивал с нар и, плюясь, выбегал из жилья. На другой день история повторялась.

К концу ноября дожди утихли на целую неделю. Солнце не показывалось, но ветер сушил размокшую землю, утихомирился океан, партия алеутов выехала на байдарках в залив Святого Франциска на поиски морского зверя.

В один из таких дней караульный форта заметил на горизонте парус. Маленький «Вихрь» подходил к берегам Росса.

* * *

По случаю приезда семьи Иван Александрович решил устроить пирушку. В самой большой горнице монах Кирилл отслужил молебен; кашляя, сказал проповедь. Вместо колокольного звона стреляли из пушки. Больше половины промышленных не поместились в комнате и сенях, стояли с алеутами во дворе, месили грязь и мерзли без шапок на холодном ветру. Многие вспоминали жару и солнце в день освящения форта и удивлялись, что так быстро промелькнуло лето.

— Зато зима тут не боле двух месяцев. И снегу вовсе нету. Помочит, помочит, а там, глянь, обратно теплынь пошла.

— А ты видал?

— Люди, которые были, сказывают…

Слов богослужения во дворе не было слышно, люди переговаривались и изредка крестились, глядя на стоявших у самых дверей. Но скучно никому не было. Правитель колонии не баловал праздниками, а помимо всего, каждому еще не терпелось увидеть детей и жену начальника. Высадка с «Вихря» производилась вечером, ничего тогда разглядеть не удалось.

121